Собрание сочинений в 10 томах. Том 8 - Страница 58

К оглавлению

58

Глупый волк

Овца, лиса и волк

Медведь и собака

Медведь и лиса

Мужик и медведь

Глиняный парень

Кобылья голова

Лев, щука и человек

Заяц-хваста

Петух и жерновки

Терёшечка

Кривая уточка

Сестрица Аленушка и братец Иванушка

Хаврошечка

Кузьма Скоробогатый

Война грибов

Гуси-лебеди

Мальчик с пальчик

Морозко

Чивы, чивы, чивычок

По щучьему веленью

Книга вторая

Отсутствуют:

Присказка

Поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что

Сказка о молодильных яблоках и живой воде

Иван – коровий сын

Иван-царевич и серый волк

Царевна-лягушка

Сивка-бурка

Сказки из архива писателя

Лиса топит кувшин

Лисица пришла в деревню и попала в один дом, где никого не было. Лиса нашла там кувшин с маслом. Кувшин был с высоким горлышком, – как достать масло? Подошла лиса к нему и давай совать туда голову. Засунула в кувшин голову и лакомится маслом.

Вдруг приходит хозяйка, лисица бросилась вон вместе с кувшином, вытащить из него своей головы не может. Вот бежала, бежала, прибежала к реке и говорит:

– Кувшин, батюшка, пошутил да уж и будет, отпусти меня!..

Но кувшин все на голове. Лисица опять говорит:

– Вот застужу масло в проруби, да и разобью тебя.

Подошла она к проруби и сунула в нее голову с кувшином.

Кувшин был большой и тяжелый, быстро пошел на дно, а вместе с ним и лисица утонула.

Отсутствуют:

Лиса-плачея

Снегурушка и лиса

Медведь и три сестры

Василиса Премудрая

Комментарии

Стихотворения

Вспоминая о своих первых шагах в литературе, А. Н. Толстой писал: «Нет искусства, которое не было бы частицей твоей жизни» (ЯСС, 13, с. 538). Ранние художественные опыты писателя в наиболее ценной части отмечены впечатлениями детских и отроческих лет Знакомство будущего писателя с фольклором в заволжском степном хуторе, а позднее – специальное изучение сказок и песен перекрыло в ранних книгах писателя действие всех других творческих факторов. В зрелые годы значение народа и народного творчества Толстой сформулировал в виде общего положения: «…в родстве с народом и близости к народу художник черпает свою силу, свое вдохновение» (ПСС, 13, с. 540). Говоря о себе, писатель заметил: «Я думаю, если бы я родился в городе, а не в деревне, не знал бы с детства тысячи вещей, – эту зимнюю вьюгу в степях, в заброшенных деревнях, святки, избы, гаданья, сказки, лучину, овины, которые особым образом пахнут, я, наверное, не мог бы так описать старую Москву» (77СС, 13, с. 414). Толстой имел в виду описание Москвы в «Петре Первом», но мог бы отнести эти слова и ко всем тем произведениям, которые требовали соответствующего знания русского фольклора.

Когда известный литературовед и театральный критик С. Н. Дурылин в 1943 году неосторожно заметил, что, обратившись к темам заволжских рассказов и повестей, Толстой «отрекся» от предшествующего творчества (журн. «Октябрь», 1943, № 4–5, с. 114), писатель сразу возразил и назвал фольклорную книгу «За синими реками» своим дебютом в литературе: «От нее я не отказываюсь и по сей день. «За синими реками» – это результат моего первого знакомства с русским фольклором, русским народным творчеством» (ПСС, 1, с. 84).

Конечно, нельзя забыть, что книге «За синими реками» предшествовал сборник стихов «Лирика» (Пб., 1907), в котором Толстой с намерением уяснить «современную форму поэзии» следовал за модными поэтами – декадентами. И тем более важно подчеркнуть, что влияние фольклора помогло писателю найти свой путь в литературе. Освоение фольклора способствовало созданию подлинных художественных ценностей. Автор книги «За синими реками», по его собственным словам, уже через год «стыдился» (ПСС, 13, с. 493) «подражательной, наивной и плохой» книжки «Лирика» (ПСС, 1, с. 84).

На некоторых и фольклорных стихах Толстого заметно влияние А. М. Ремизова, М. А. Волошина, Вяч. И. Иванова. Стихотворение Толстого «Ховала» (1907), к примеру, было посвящено Ремизову и, несомненно, навеяно его одноименной сказкой. Молодой писатель следовал за своими наставниками и в ряде своих общих идей. Так, в заметке «О нации и о литературе» Толстой писал о необходимости связать «представления современного человека и того, первобытного, который творил язык» (журн. «Луч», 1907, № 2, с. 16). Важно и другое: «Я начал с подражания… – вспоминал Толстой. – Но пока еще это была дорожка не моя, чужая» (ПСС, 13, с. 411). Книга «За синими реками» явилась результатом наиболее ясно выраженного внутреннего несогласия молодого писателя с декадентской эстетикой. «Я любил жизнь, – писал позднее Толстой, – всем своим темпераментом противился абстракции, идеалистическим мировоззрениям» (ПСС, 1, с. 85). Искажение ясных жизнеутверждающих идей и образов фольклора встречало у автора книги «За синими реками» резкое осуждение. В рецензии на сборник М. Н. Багрина «Скоморошьи и бабьи песни» (СПб., 1910) Толстой писал о «высоком художественном вкусе народа» и осудил неудачную книгу. Ее составитель, по словам писателя, «преподнес – вместо острой, пахнущей землей мудрой народной песни – обсосанные свои слащавые романсики» (ПСС, 13, с. 273).

Сборник «За синими реками» принципиально отличен от декадентского восприятия фольклора и его искажения в литературе. Книга лишь внешне следует за «концепцией обновления мифа», изложенной Вяч. Ивановым в «Письмах о русской поэзии» (журн. «Аполлон», 1910, № 7). В 1914 году Толстой писал о себе как авторе: «Мне казалось, что нужно сначала понять первоосновы – землю и солнце. И, проникнув в их красоту через образный, простой и сильный народный язык, утвердить для самого себя – что да и что нет, и тогда уже обратиться к человеку, понять которого без понимания земли и солнца мне не представлялось возможным. Верен ли этот выбранный, быть может бессознательно, путь – укажет дальнейшее» (Книгоиздательство, IV, с. 5). Замысел автора понять человека через родство со стихиями и природой выразился в разбивке стихотворений на циклы: первый цикл – природный круговорот: «Весенний дождь»—«Купальские игрища» – «Осеннее золото» – «Заморозки»; за этим циклом следуют стихотворения с непосредственной трактовкой человеческих переживаний, а равно – стихотворения на исторические темы. Но циклизация не доведена до конца, уже второй цикл оказался сломанным, а самая разбивка на «отделы» была устранена при переизданиях стихотворений, начиная с Книгоиздательства, IV. Что же касается самих стихотворений, то при всем том, что в них постоянно перемежается описание людских чувств и природы, раскрытие поэтических тем дано в полном отвлечении от мнимой природной «первоосновы». В особенности показательны стихотворения на исторические темы, безотносительные к идейно-философскому замыслу всей книги (к примеру, «Скоморохи»). В сущности не имеют отношения к общему замыслу и многие стихотворения о природе: «Золото» – картина жатвы, выдержанная и по форме в реалистическом стиле, «Лель» – стихи о лесной чаще, источающей сильные запахи в горячий день, и проч. Общий пафос книги – в радостном приятии природного и человеческого бытия. Он-то и роднит Толстого с жизнеутверждающими традициями фольклора.

58